Sisters of Oriza

The Sisters of Oriza, Margaret Eisenhart said, was a group of women who liked to help others— / “And gossip amongst theirselves,” Eisenhart growled, but he sounded good-humored. / “Aye, that too,” she allowed. / They cooked for funerals and festivals (it was the Sisters who had put on the previous night’s banquet at the Pavilion). They sometimes held sewing circles and quilting bees after a family had lost its belongings to fire or when one of the river-floods came every six or eight years and drowned the smallholders closest to Devar-Tete Whye. It was the Sisters who kept the Pavilion well-tended and the Town Gathering Hall well-swept on the inside and well-kept on the outside. They put on dances for the young people, and chaperoned them. They were sometimes hired by the richer folk (“Such as the Tooks and their kin, do ya,” she said) to cater wedding celebrations, and such affairs were always fine, the talk of the Calla for months afterward, sure. Among themselves they did gossip, aye, she’d not deny it; they also played cards, and Points, and Castles. / “And you throw the plate,” Roland said. / “Aye,” said she, “but ye must understand we only do it for the fun of the thing. Hunting’s men’s work, and they do fine with the bah.” — Сестры Орисы, – продолжила Маргарет, – это группа женщин. Которым нравится помогать другим… / – И сплетничать о других, – пробурчал Эйзенхарт, но очень уж доброжелательно. / – Ага, и это тоже, – признала она. / Они готовили угощение на поминки и праздники (именно сестры накрывали столы в Павильоне прошлым вечером). Если у кого-то сгорал дом или чью-то ферму затапливало при разливе Девар-Тете, сестры организовывали сбор помощи. Они же поддерживали чистоту и порядок в Павильоне и городском Зале собраний. Устраивали танцы для молодежи и следили за соблюдением приличий. Богатые люди (вроде Тука), иногда нанимали их для проведения свадебных церемоний, и такие свадьбы, будьте уверены, оставались в памяти жителей Кальи на долгие месяцы. В своем кругу они, конечно же, сплетничали, она этого не отрицала, а также играли в карты, “очки”, “замки”. / – И вы бросаете тарелку, – добавил Роланд. / – Ага, – кивнула она, – но ты должен понимать, что мы это делаем только для развлечения. Охота – мужская работа, и они отлично управляются с арбалетом. (ТБ 5)

“Ye danced the rice-dance,” he said, “so ye know Lady Oriza.” / Roland nodded. The Lady of the Rice, in some places considered a goddess, in others a heroine, in some, both. / “And ye know how she did away with Gray Dick, who killed her father?” / Roland nodded again. — Ты станцевал танец риса, значит, знаешь о леди Орисе. / Роланд кивнул. В одних местах Госпожа риса почиталась как богиня, в других считалась героиней-воительницей, в третьих, и первой, и второй. / – И ты знаешь, как она разделалась с Серым Диком, который убил ее отца? / Роланд снова кивнул. (ТБ 5)

“Eisenhart and the Slightmans won’t try to come in,” Callahan said. “What worship they have is for Oriza. Lady Rice.” He grimaced to show what he thought of Lady Rice and the rest of the Calla’s second-rate gods. — Эйзенхарт и Слайтманы в церковь входить не будут, – подал голос Каллагэн. – Они поклоняются Орисе. Госпоже риса, – он скорчил гримаску, показывая свое отношение к Госпоже риса и остальным второсортным богам Кальи. (ТБ 5)

“Riza!” she cried in a shrill, furious voice, and cast her arm forward. Her hand opened, the index finger pointing precisely along the path the plate would take. Of all of them in the yard (the cowpokes had also stopped to watch), only Roland’s eyes were sharp enough to follow the flight of the dish. — Риса! – яростно, пронзительно выкрикнула она, и выбросила руку вперед. Пальцы разжались, указательный вытянулся вдоль линии, по которой полетела тарелка. Из всех, кто находился во дворе (в том числе и три ковбоя, которые тоже остановились, чтобы посмотреть, как хозяйка бросает орису), только Роланду хватило остроты глаз, чтобы проследить за полетом тарелки. (ТБ 5)

The housekeeper was good-looking, about forty. Her name was Rosalita Munoz, and when she saw the way Roland walked to the table, she said: “One cup coffee, then you come with me.” — Домоправительницу, симпатичную женщину лет сорока, звали Розалита Мунос, и увидев, как Роланд идет к столу, она сказала: “Одна чашка кофе, а потом пойдешь со мной”. (ТБ 5)